Россия останется только в Церкви

Мы продолжаем публикацию интервью с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином об архипастырском служении, о современной церковной жизни.

— На одной из встреч со школьниками Епископа Покровского и Николаевского Пахомия спросили: «А Вам не стыдно, что Вас называют Владыкой? Ведь мы же в свободной стране живем!». Так откровенно спросить может, наверное, только школьник. Однако смущение по поводу высоких титулов, пышных облачений, видимого почета, которые сопутствуют архиерею, возникает у многих. Один мой знакомый, случайно побывав на архиерейском богослужении, назвал архиереев настоящими князьями Церкви. Что бы Вы ответили на подобные высказывания?

— Все в Церкви необыкновенно символично, и символизм этот очень древний. Царство Небесное, Царица Небесная, Вседержитель — против этих привычных верующему человеку наименований с точки зрения современности также можно возразить. Но церковный символизм не только очень красив. Он очень глубокий, многогранный, это целая полифония смыслов, которые будут потеряны, если мы от него откажемся. Пример такого отказа перед нашими глазами — это протестантизм. Он начинался именно с подобных призывов: долой пышность, долой сложность, старинные одежды, имперские церемонии и пышные наименования, назад к евангельской простоте. Но, как ни странно, никому из протестантов не удалось удержаться на том, чтобы выбросить только то, что им казалось ненужным, и оставить важное и ценное. В конечном итоге на протяжении пары столетий выбросили все, включая Христа. Еще раньше выбросили саму Церковь как установление Божественное. Почему так получается? Это тема для большого разговора.

С другой стороны, понимание, что для кого-то это может стать проблемой, у меня тоже есть. Действительно, мир сегодня бурно опрощается. Поэтому очень многие вещи, которые раньше были самоочевидны, понятны, сегодня требуют объяснения. Помните, Честертон сравнивает христианство с ключом, который открывает дверь. «У ключа определенная форма, без формы он уже не ключ, — пишет он. — Если она неверна, дверь не откроется. Христианство, прежде всего, — философия четких очертаний, оно враждебно всякой расплывчатости». Стоит добавить, что Православие — ключ весьма сложный. Человеку, который хочет стать христианином сегодня, нужно очень многое изменить в себе, в своем восприятии мира вообще.

Когда человек овладевает символическим языком христианства, православного богослужения, то понимает, насколько он глубок, и ни за что не согласится от него отказаться. Посмотрите, никому из по-настоящему воцерковленных людей не приходит в голову требовать каких-то изменений в строе и смысле богослужения. Это, как правило, взгляд человека, только приблизившегося к церковной жизни: «А зачем тут у вас так сложно, так много лишнего?». Но, в конце концов, повторюсь, есть протестантизм, он реализовал все эти «не нужно». Можно ли сказать, что в нем больше истины, глубины и евангельского духа? Конечно, нет.

Я понимаю, что подобные вопросы возникают и будут возникать у определенного круга людей. Ответить лучше всего можно так: «Приди и виждь». Вот перед тобой некий образный символический язык Церкви, которым она говорит об Истине. Попробуй его понять, это возможно. У тех, кто следует этому совету, снимаются все вопросы.

Церковь иерархична. Конечно, плохо, когда власть архиерея фактически превращается в некое подобие княжеской власти. Христос пришел, чтобы послужить людям. И хотя мы изображаем Христа в качестве Царя Небесного, это изображение символично. Наиболее правильное соотношение внешнего величия и внутренней аскезы архипастырского служения показал нам святитель Василий Великий. Это человек, который был максимально прост и аскетичен в своей личной жизни и при этом обставлял богослужение с максимальной пышностью и великолепием, понимая, что красота является одним из проявлений Божества и присутствия Божия в мире. В обычной жизни это был очень простой человек, который ничего собственного не имел, которому ничего было не нужно и который был готов к любым испытаниям, гонениям и скорбям. К сожалению, большому количеству людей на этом уровне трудно удержаться. И часто случается так, что почести чисто символические, литургические переходят в почести уже реальные, воздаваемые конкретной личности. Но это неправильно, так не должно быть.

Говоря обо всем этом, нужно понимать, что современное сознание принципиально антииерархично, а иерархичность в Церкви всегда была и будет, независимо от того, нравится это кому-то или нет. Это так, потому что иерархичен весь мир, сотворенный Богом. Иерархичность так же естественна, как различие между мужчиной и женщиной, как различие в человеческих служениях. И принципиальная антииерархичность — это на самом деле бунт против установленного Богом порядка. Сегодня мы видим не только многочисленные примеры, но и трагические последствия такого бунта.

— В интервью «Журналу Московской Патриархии» Вы отметили: «Мы как-то привыкли к некому внутреннему триумфализму, и может быть, даже его не высказываем, но на самом деле думаем, что мы действительно очень много сделали — построили, открыли, изда/ли… На самом деле, потрудиться предстоит еще больше». Как Вы думаете, какие первоочередные задачи стоят сегодня перед священнослужителями и мирянами?

— Это не какие-то особенные задачи, нужно просто жить церковной жизнью. Проблема в том, что у нас мало времени. За последние 25 лет сделано очень много. Никогда ни в одной Церкви, ни в одной стране мира за такой короткий срок не было столько сделано. Это настоящее чудо. Но предстоит сделать еще больше: и во внешнем, и во внутреннем благоустроении нашей жизни. А вот внутренне христианство медленно прорастает; чтобы закваска сквасила все тесто, нужно время. В общественном организме христианское мироощущение накапливается на протяжении нескольких поколений. А нам предстоит сделать за меньшие сроки то, что обычно делается на протяжении столетий.

— Времени остается мало до чего?

— Я в данном случае не о каких-то эсхатологических перспективах говорю. Если мы не успеем, то просто не останется нашего народа. Потому что мы вымираем. И если будет так продолжаться, то и вовсе сойдем с исторической арены. На мой взгляд, в будущем Россия останется только в Церкви. Независимо от того, какие будут у нас границы, какая власть, кто будет жить рядом с нами. Вокруг Церкви будет что-то другое, а Россия останется в Церкви.

— Вашими трудами, по Вашему благословению в Саратовской митрополии было открыто множество храмов. Часто жители того или иного населенного пункта сокрушаются: «Почему в соседнем селе есть храм, а у нас нет?». И на самом деле, почему где-то возникает приходская община, а где-то нет? Где-то храм строится за пару лет, а где-то многие годы?

— Здесь трудно вывести какую-то закономерность, потому что каждый случай особый. Где-то люди берут на себя хлопоты и заботы по строительству храма. Порой бывает так, что сам священник месит раствор и кладет кирпичи. А где-то храм строят благодетели, как правило, жители села, давно уехавшие в Москву, в Питер, или их потомки. А местные наблюдают со стороны: «Кто это церковь строит? Ах, вот эти? Ну-ну!». А им самим это не очень-то и нужно.

Еще многое зависит от того, сохранились ли в том или ином селе традиции. Есть села, в которых всегда жили верующие люди. К примеру, в чувашском селе Казанла Базарно-Карабулакского района. Когда я приезжаю в это село, там на воскресной службе молится около 300 человек, 100–150 причастников. И храм там сейчас строится большой, какой и в Саратове построить было бы замечательно. А есть села, в которых все перемешано — там живут и верующие, и неверующие, и никаких традиций не сохранилось. Некоторые населенные пункты возникли уже в советское время, и в них никогда не было храмов.

Что касается общины, все зависит от священника. Если есть хороший, самоотверженный священник, и там, где он есть, живут люди, то в течение года или двух там складывается приход. Примеров тому в Саратовской митрополии достаточно много. А бывают такие священники, которых, по старой русской пословице, ни в поле послать, ни дома оставить. Вроде он есть, исправно служит, а вот не приходят люди — ни они к нему, ни он к ним.

Каждый раз, рукополагая священника, не знаешь наверняка, что из него получится. Бывает, и не надеешься на человека особо, а рукоположишь и смотришь: все как-то хорошо у него пошло. А на другого смотришь и думаешь: «Вот сейчас будет у меня помощник!» И в ответ ничего…

Казалось бы, у нас закрытое учебное заведение, целая система воспитания. Но только Бог знает, что в человеке. Поэтому молишься и полагаешься на волю Божию. Потому что, сколько бы ни было грехов в нашей жизни, понимаешь, что самый страшный грех для архиерея — рукоположение тех, кого не надо было рукополагать.

— За прошедшие годы Вы рукоположили в священнический сан многих клириков нашей митрополии. Можно ли назвать какой-то общий совет, который Вы бы дали молодому священнику, отправляющемуся на приход?

— Ничего не бояться, кроме Бога и своей совести, и стремиться, прежде всего, к тому, чтобы исполнять свой долг, свои обязанности. Все остальное приложится по слову Спасителя: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33). Понятно, что у священника жена молодая, ребенок, а то и два. И дом ему нужен, и все остальное. Но если он старается, прежде всего, устроить свое материальное положение и думает при этом: «Вот сейчас я все сделаю, а потом начну…» — не начнет. А если священник сразу будет заниматься своим приходом, то тогда его настигнет успех. И будут решаться все обычные житейские вопросы.

Вообще, это большая проблема, когда молодой священник выходит на свое поприще не для того, чтобы проповедовать Слово Божие, а чтобы получше устроиться. Почему порой молодые пастыри так воспринимают: «Вот, злой архиерей послал меня в деревню! Жизнь кончилась!» А зачем же ты пришел сюда? Теплое место искать? Сейчас есть масса теплых мест — ищи их в ином месте. Ты пришел проповедовать Слово Божие людям, которые в нем нуждаются! Тогда в чем же дело? Тебя к ним и прислали. К сожалению, не всегда до молодых священников это удается донести. А ведь и Бог, и люди ждут иного отношения священника. И когда это иное отношение есть, когда ты видишь, что человек старается максимально соответствовать своему служению, испытываешь самую большую радость.

Беседовала Марина Шмелева

Поделиться в: