В главном должно быть единство

Раскол Русской Православной Церкви и наложение клятв на старые обряды Московским Собором 1656 года вызвали противостояние, продолжающееся вот уже более 360 лет. Истоки раскола связаны с Церковной реформой 1650-1660 годов, ставившей своей целью изменение существующей обрядовой традиции и приведение ее в соответствие с греческой. Что за этим последовало, как отразилась литургическая реформа на состоянии Русской Православной Церкви – об этом рассказывает настоятель Свято-Троицкого храма г. Балаково, председатель комиссии по делам старообрядных приходов и взаимодействию со старообрядчеством архимандрит Амвросий (Волков).

– Отец Амвросий, говоря о расколе, невозможно умолчать о Патриархе Никоне. Личность неоднозначная и очень сложная, споры о нем до сих пор не утихают. Каков же он был на самом деле?

– Мне лично он очень близок. Еще митрополит Антоний (Храповицкий) говорил о том, что нет человека в русской истории более крупного, более значимого, более мощного. А русский историк Василий Осипович Ключевский дал Патриарху Никону такую характеристику: он «словно парус, который только в буре бывает самим собой, а в затишье треплется на мачте бесполезной тряпкой». Патриарх Никон был очень одаренным и глубоко верующим человеком. В свое время он входил в кружок ревнителей благочестия вместе с теми, кто впоследствии стал его врагом. Цель у них была, в общем-то, одна – поднять авторитет Русской Православной Церкви путем возрождения христианского благочестия среди духовенства и мирян. Кружок этот распался после вступления Патриарха Никона на патриарший престол. Но даже после разделения никто не мог поставить ему что-либо в упрек, привести примеры какого-то недостойного поведения.

Патриарх Никон ревностно заботился о нравственности русского народа – сколько он сделал только для борьбы с пьянством! Он сумел убедить государя Алексея Михайловича, чтобы на время постов все кабаки были закрыты. Абсолютно все. Можно сейчас себе это представить? А в больших городах точку торговли спиртным оставляли всего одну. И она не имела права работать в двунадесятые праздники. У нас сейчас на День молодежи, День защиты детей спиртное не продают, а ведь во времена Патриарха Никона чуть ли не больше половины года им не торговали. Уже в то время пьянство было серьезной болезнью. Даже поговорка существовала: «До креста допился» – то есть оставался у человека один нательный крест, а все остальное в кабаках пропивали… Патриарх Никон с этим жестко боролся.

Он заботился и об уровне нравственности самого духовенства: если священник зашел в кабак, просто зашел, Патриарх Никон ссылал его в дальний монастырь на какие-то работы.

– По словам митрополита Антония (Храповицкого), «строгость Святейшего Патриарха, которую не все могут понять и которой многие смущаются, не была жестокостью и объясняется величайшей ревностью святителя о благе Церкви и государства»...

– Действительно, дисциплина при нем была очень строгая. Естественно, многим это не нравилось, и они становились врагами Патриарха. С врагами он был жесток, но прощал любую вину, если видел раскаяние и желание пойти навстречу. Патриарх Никон был абсолютно непримирим в вопросах дисциплины и веры, требователен к себе и к тем, кто окружал его. Строгость его доходила до того, что он даже одежду западного образца у бояр сжигал. В Успенском соборе в праздник Торжества Православия иконы, неправильно писанные, разбивал, а потом сжигал, объявляя для позора во всеуслышание, чья это икона. Столько ревности у него было!

Но он был и милостив, и благотворительностью занимался, и кормил очень многих, и помогал слабым, больным, нуждающимся…

– Надо ли было проводить эту литургическую реформу, осуществлять «книжную справу», заменять двоеперстие троеперстием и т.д., если это вызвало такое сопротивление и привело к расколу Церкви?

– Конечно, надо. Ведь пути, которыми к нам приходили источники, были разные: они шли через Великий Новгород, северные страны, Болгарию, Грецию. Это сегодня коммуникации работают настолько совершенно, что можно все необходимое проверить, прочитать, а в то время в Новгороде, например, были свои какие-то обычаи, в том числе и богослужебные, и переводы были свои, так же как и в Киеве, в Москве, во Владимире. Появилась необходимость привести все к единообразию. Бесспорно, реформа была нужна. И Патриарх Никон взялся. То, что время само по себе было сложное – и в экономическом плане, и в социальном (свирепствовала моровая язва) – обострило ее проведение, и люди пытались через бунтарство, протест найти какой-то выход, в том числе в старообрядчестве.

Кстати, иеромонах Иоанн (Кологривов) писал, что само по себе старообрядчество частично было предопределено еще за 100 лет до Патриарха Никона – во время спора преподобного Иосифа Волоцкого с преподобным Нилом Сорским. Каким путем пойдет монашество – путем ли тех заповедей, которые дал преподобный Нил Сорский, заботясь только о чистоте сердца, вверенного Господу, или путем, предложенным преподобным Иосифом Волоцким, который в экономической мощи монастырей видел будущее монашества. Кстати, в обители преподобного Иосифа Волоцкого тысячи людей кормились во время голода. Было два пути развития монашества, и вот то, что великие государи предпочли путь, который предлагал преподобный Иосиф Волоцкий, в какой-то мере предопределило в дальнейшем появление старообрядчества.

Патриарх Никон не успел завершить реформу. А личность была, конечно, яркая, незаурядная, и вместить его очень трудно.…

– «Книжная справа»… Почему она вызвала такую негативную реакцию среди представителей Русской Церкви?

– Богослужебные книги исправляли и до Патриарха Никона. Украина, например, шла далеко впереди по поводу исправления книг. Москва и другие наши епархии намного отставали. Украина была поближе и к Болгарии, и к грекам, и общение у них было разностороннее, и монастыри там были довольно крупные. По поводу исправления они шли впереди.

Патриарху Никону надо было все привести в одну систему. Он видел, что на Востоке, в странах греческих, везде было принято троеперстие, хотел, чтобы Москва стала центром православного мира, как бы Третьим Римом, и могла претендовать в духовном (и не только) плане на роль защитника всего Православия – Константинополь пал, держав мощных, могущих бы поддерживать Православие, не было, кроме России. Реформы, которые шли с Запада, могли изменить, преобразить и Россию, и дух русского народа. Поэтому и царь Алексей Михайлович, и Патриарх видели миссию государства Российского вместе с Русской Церковью именно в спасении Православия. Естественно, раз общение должно было проходить с восточными странами, то и богослужение, и книги нужно было привести в соответствие этому уровню.

После избрания на Патриарший престол Никон первой задачей видел исправление богослужебных книг и церковной обрядности. Митрополит Московский Макарий пишет, что исправления начались еще при Патриархе Иосифе, но правились книги в основном по славянским «добрым переводам», которые не были лишены многих погрешностей. Стало понятно, что без греческих текстов не обойтись. И государь Алексей Михайлович обратился в Киев с просьбой прислать ученых мужей, знающих греческий язык.

В богослужении у нас творилось крайнее бесчиние, начиная с хомового пения, когда одновременно чтецами читались несколько разных текстов, произносились ектении и песнопения. Греческие митрополиты, посещая Русь в то время, недоумевали от увиденного и услышанного.

К сожалению, пишет митрополит Макарий, после удаления Патриарха Никона с кафедры обстоятельства совершенно изменились. Проповедники раскола, найдя себе сильных покровителей, начали резко нападать на Церковь и ее иерархию, возбуждая народ, и своей деятельностью вынудили церковную власть употребить против них канонические меры. Вот тогда-то и возник, образовался и утвердился русский раскол, который существует и доныне. Но свое начало он получил не при Святейшем Патриархе Никоне, а уже после него.

– У нас со старообрядцами одна вера, одни догматы, одни Таинства, одно богослужение. Поместный Собор 1971 года отменил клятвы на старые обряды и признал оба обряда спасительными, но примирения не происходит. Почему? Как Вы считаете?

– Я боюсь обидеть старообрядцев, но мне кажется, у них сохраняется еще менталитет некой обиженности, которую они несут вот уже четыре столетия. Они привыкли к своему положению, и даже когда им протягивают руку, встречают это настороженно. Много им пришлось пережить, конечно, даже храмов своих не было – только в 1905 году государь Николай II разрешил строить храмы.

Александр Исаевич Солженицын говорил о старообрядчестве, что это огромный духовный, социальный, культурный и в какой-то мере лучший, трудолюбивый пласт. Сколько они сделали и для промышленности России, и в сфере культуры, и как меценаты! Их нельзя упрекнуть ни в распущенности, ни в лени, ни в недостатке хозяйственной хватки. Тем более – в равнодушии к духовным вопросам. Мы вот, кстати, служим в Свято-Троицком храме, который построен их трудами. Начало города Балаково тоже связано со старообрядчеством…

Бесспорно, обида есть, и легко она не проходит. Происшедшее разделение – трагедия русского народа, это понятно любому просвещенному человеку.

Окончание беседы следует

Беседовала Валентина Николаева

Поделиться в: